На Париж - Страница 15

Доложил он обо всем Кутузову, а тот государю.

— Победителей не судят, — сказал государь. Затем светлейший вызвал к себе нашего героя и обласкал.

— Мы вас, — говорит, — не выдадим; все устроится к лучшему. Дайте нам только время. Попали вы к нам в самую неудобную минуту: прибыли из Питера дорогие гостьи: две княжны Волконские, да моя племянница; и князю Петру Михайловичу, и мне, старику, голову вскружили. А завтра, в добавок, пожалует еще из Бреславля король Фридрих-Вильгельм с ответным визитом. Надо показать ему нашу гвардию во всей красе. Уж потерпите, родной.

Обо мне, однако, Денис Васильевич Волконскому тоже словечко закинуть успел: малый-де разбитной и надежный; знает и по-французски.

— А по-немецки?

— По-немецки одно слово: «Форвертс!» Засмеялся:

— Это главное: вперед все, вперед! Определенных занятий для вашего протеже покуда у нас не найдется; но для спешных поручений этакие «медхен фюр аллее» всегда полезны.

— Так вы, князь, его причислите к штабу?

— Причислим. Сейчас велю внести в приказ. Итак у меня в главной квартире уже почва под ногами…

* * *

Марта 21. Ну вот! Русскому партизану не дали взять Дрезден, а подоспел Блюхер и взял! Нынче, с прибытием сюда короля Фридриха-Вильгельма, в прославление сего подвига прусских войск торжественное молебствие с пушечными выстрелами. Денис Васильевич мой совсем нос повесил.

Кого жаль еще — это Кутузова. К параду гвардия наша, заново обмундированная, явила себя в полном блеске. А он, фельдмаршал, от дряхлости не имел даже сил на коня сесть и высокого гостя приветствовал перед фронтом стоя…

* * *

Марта 24. Три дня пробыл здесь король прусский. Как водится, рауты, балы, банкеты. Все кругом веселится, радостью сияет, точно войны и не бывало. Названный брат мой, Сеня Сагайдачный как сыр в масле катается, то там, то тут приткнется. У меня же, как в сказке, все по усам течет, ничего в рот не попадает; а бедный Денис Васильевич как потерянный по улицам бродит. Когда-то опять об нем вспомнят?

* * *

Марта 25. Вспомнили! Сам светлейший его опять к себе вызвал.

— Поезжайте, — говорит, — с Богом назад к Винценгероде: ему посылается предписание возвратить вам прежнюю вашу партию.

— Ну, Пруденский, — говорит мне Денис Васильевич, — придется нам с тобой разлучиться.

— Так меня, — говорю, — вы не хотите уже взять с собой?

— Видишь ли, голубчик, — говорит, — тебя тут причислили, ну и укореняйся. Я, что журавль, птица перелетная.

— Но партию вашу вам ведь возвращают? Вздохнул и головой покачал.

— Обещают, да. Но жалует царь, да не жалует псарь. Винценгероде может повернуть дело так, что я останусь ни при чем. У тебя же, милый, есть уже синица в руке, так дай журавлю в небо лететь, куда его понесет.

И вот он без меня улетает. Жалко, невыразимо жалко! Ужели так никогда больше уж и не свидимся?

ГЛАВА ШЕСТАЯ

...

Перед грозой. — Кончина Кутузова. — Битва при Люцене. — Из огня да в воду. — Сагайдачный отличается. — Призовой конь

* * *

Прусская Силезия, г. Милич, марта 28. Поднялись мы из Калиша еще третьего дня, 26-го, в поход не в поход, а как бы на увеселительную прогулку. Погода восхитительная; солнышко печет почти по-летнему; благорастворение воздухов.

Сагайдачный гарцует на своем новом аргамаке, которого в ландскнехт у другого ординарца выиграл; а мне свою старую «Розинанту» за 50 рублей сосватал.

— Самому, — говорит, — в 200 обошлась. Скажи: спасибо.

Ну, что ж, спасибо. Все же верхом следую, не пехтурой плетусь.

Сегодня вступили опять в пределы королевства Прусского. На границе столб, высится с русскою надписью: «Граница Силезии», — из особого все внимания к своему избавителю, русскому царю.

От самой границы до первого их города, Милича, в ожидании государя толпа несметная. Духовенство навстречу с крестами; молодые девушки, все в белом, путь царский живыми цветами усыпают; мужская молодежь пальбой из ружей и «виватами» воздух потрясает.

Бывший посланник прусский при нашем Дворе, граф Мальцан, за честь почел принять государя в своем замке. В сумерках весь парк при оном цветными фонариками засветился, а в небесах своим порядком вызвездило:

Открылась бездна звезд полна:
Звездам числа нет, бездне — дна.

Под древесными кущами музыка гремит, и гуляющих великое множество. Так бы всю ночь до утра не ложился!

Вдруг со стороны замка стоустые клики несутся:

— Виват дер гроссе альте! Виват гроссфатер Кутузов! (Сиречь: да здравствует великий старец! Да здравствует дедушка Кутузов!).

Бегу туда: с балкона светлейший раскланивается, а внизу народ — голова к голове — его, главнокомандующего обеими армиями: нашею и прусскою, восторженным ревом оглушает.

* * *

Штейнау на Одере, апреля 3. Что ни город, то торжественные встречи. Здесь на мосту, гирляндами увитом, государя сам король прусский ожидал, а депутация от горожан лавровый венок поднесла. Государь, приняв оный, к Кутузову тотчас же отослал: вот кому-де принадлежат все лавры.

Немцы немцами, а натура здешняя мне, признаться, куда больше еще их самих полюбилась. Ведь подумать только: у нас, на родине, метели и морозы, а здесь горы и долы зеленью уже разубраны, зефиры от фиалок ароматы струят, жаворонки в поднебесье Творца славят. Вдали одни лишь вершины гор Силезских снегом еще белеют и в лучах солнца блещут, живописное зрелище тем завершая.

* * *

Апреля 4. От сестры государевой, великой княгини Марии Павловны, курьер с радостною вестью прислан, что Лейпциг русскими уже занят.